Заявление в поддержку Андрея Могилянского
23 октября 2002 года мои две дочери пошли в театр на Дубровке посмотреть спектакль "Норд-Ост". Как известно, театр был захвачен террористами, а более 900 зрителей и актеров стали заложниками. Мою младшую дочь террористы выпустили, а старшая - Нина - осталась в театре. Ей было 14 лет... 26 октября она была смертельно отравлена газом, пущенным в театр по приказу Путина. Вместе с ней от газа погибли еще 124 человека, а почти 800 других были госпитализированы с тяжелейшими симптомами отравления. Многие из них неделями не могли выйти выходили из комы. Многие другие умерли через несколько месяцев от осложнений отравления. Большое количество выживших остались на всю жизнь инвавлидами из-за необратимого вреда, причиненного их организму газом.
Использование газа при штурме театра быстро превратилось из якобы "успешной" операции спецслужб в одну из самых противоречивых тем политических дискуссий России в то время. ФСБ и лично Путин утверждали, что газ был безвредным, а заложники погибли по другим причинам, связанным, например, с хроническими заболеваниями и др. Это была наглая ложь, тем более оскорбительная, что произносили ее те же люди, которые дали бессовестный приказ об использовании газа. Теперь они пытались обелить свое преступное решение, принятое, безусловно, по политическим мотивам. Этим людям - монстрам в погонах и с должностями, вплоть до президента России - были безразличны жизни людей, безразлична жизнь моей Нины.
Очень быстро заложники и их семьи из жертв теракта трансформировались в группу людей, негодующих о том, что сделали с ними и их родственниками власти России.
Сразу же после штурма, в конце октября 2002 года, в США был создан добровольческий фонд помощи жертвам Норд-Оста. Этот фонд создал Андрей Могилянский, с которым я тогда был еще не знаком. Этот фонд начал сбор денег для помощи нам, а его представитель в Москве - Наталия Щедрина - сбор информации о жертвах и их семьях. Многие норд-остовцы общались с Наталией, и знали, что, как это ни было парадоксально, именно у нее собралась наиболее полная база данных с контактными координатами заложников и их родственников.
Поэтому, когда в начале 2003 года наиболее активные норд-остовцы решили объединиться в формальную организацию, эта база данных явилась для нас незаменимым инструментом. Наталия передала ее мне, и в марте 2003 года при моем участии было зарегистрировано РОО "Норд-Ост", членом Координационного совета которого я являюсь до сегодняшнего дня.
В отличие от фонда Могилянского, который на тот момент еще старался не делать политически опасных заявлений, РОО "Норд-Ост" и его члены с самого начала заняли резко критическую позицию по отношению к властям России. Мы требовали раскрытия информации о газе, привлечения к ответственности тех, кто дал приказ о его использовании (вплоть до президента Путина). Ответом нам были оскорбления в виде официальных заявлений, что газ был безвредным, а наши родные, все одновременно, умерли от различных хронических заболеваний.
Люди, которые пытались начать расследование теракта и штурма, подвергались серьезнейшим преследованиям, вплоть до убийств. Так, например, в апреле 2003 был убит Сергей Юшенков, который расследовал возможное участие ФСБ в организации (повторяю, в организации, а не только в подавлении) теракта на Дубровке. В июле 2003 года был отравлен Юрий Щекочихин, который вел свое расследование Норд-Оста. Забегая вперед, напомню, что в 2006 году были убиты Александр Литвиненко и Анна Политковская, которые тоже внесли лепту в расследование.
Но до сентября 2003 года наши заявления о виновности российских властей (включая ФСБ и лично Путина) в смерти наших близких были юридически недоказуемы. В ситуации, когда не был даже известен точный состав газа, нам нечем было опровергнуть очевидно абсурдные заявления ФСБ и Путина о безвредности газа.
Все это изменилось во второй половине сентября 2003 года, когда мне позвонил из США Андрей Могилянский и сказал, что у него есть ошеломляющая информация, доказывающая не только то, что газ был смертоносен, а также и то, что Путин и ФСБ знали заранее, что от него погибнет около 15-17 процентов заложников! Повторяю, знали заранее, то есть отдавая приказ о применении газа, они отдавали приказ об убийстве.
Информация, предоставленная Могилянским, была шокирующей. Научное исследование Марка Виллиса (профессор токсикологии университета Калифорнии в Дэвисе) показало, что газ, использованный в Норд-Осте, был гарантированно смертелен примерно для каждого шестого подверженного его действию заложника в случае его применения именно в той концентрации, которую уже признали власти!
В двух словах объясню, почему. Силовики к тому моменту уже признали сам факт использования «спецсредства», но утверждали, что его концентрация была минимально необходимой, чтобы усыпить 900 человек, но при этом безопасной. Как показал профессор Виллис, в этом заявлении содержится очевидное противоречие: такой концентрации не существует. Нет безопасной концентрации для 900 человек! Есть безопасная концентрация для каждого из них в отдельности, но то, что безопасно для одного (и необходимо, чтобы его усыпить), смертельно для многих других. И когда власти применили газ в такой концентрации, чтобы усыпить даже тех, у кого была высокая сопротивляемость и замедленный метаболизм, они со статистической гарантией убивали большое количество других, у кого была слабая сопротивляемость и ускоренный метаболизм!
Андрей Могилянский, имевший высшее математическое образование и специализацию в статистике, доходчиво объяснил смысл этого научного исследования мне, перевел статью на русский язык, и даже организовал конференц-звонок с профессором Виллисом, который (через Андрея) еще раз подробно все объяснил. Данный разговор был полностью нами запротоколирован, и потом неоднократно использовался мной и другими норд-остовцами в массе различных действий и заявлений, вплоть до нашей жалобы к РФ в Европейском Суде по Правам Человека. В этом разговоре Марк Виллис, например, сказал следующее: «У фентанила все производные высокотоксичны. Те, кто принимал решение о применении спецсредства не могли не знать о последствиях его применения. Вывод: либо они некомпетентны, либо знали, но пошли на эксперимент». Сразу отмечу, что в компетентности ФСБ и Путина никто не сомневается.
После этого разговора я понял, какие серьезные неприятности может накликать на себя Андрей. До сегодняшнего дня сожалею, что не предостерег его тогда...
Информация, предоставленная Андреем, окрылила наше движение. Мы теперь не должны были больше размахивать голыми руками и кричать лозунги-обвинения: у нас в руках появился настоящий меч, и этот меч нам дал не кто иной, как Андрей Могилянский.
Напоминаю, что время было сентябрь-октябрь 2003 года, то есть до президентских выборов 2004 года оставалось около 5 месяцев. Давление на лидеров организации резко усилилось: нас «приглашали» на беседы с представителями спецслужб, наши телефоны прослушивались, наша электронная почта перлюстрировалась. Мне достоверно известно из материалов уголовного дела о теракте в «Норд-Осте», что информация обо всех нас, а особенно о лидерах движения РОО «Норд-Ост», активно использовалась силовиками для поиска (или, как я утверждаю, создания) «компромата» против нас.
Тем не менее Андрей продолжал активно общаться со мной в течение осени 2003 и зимы 2003-2004 года. Темой наших обсуждений был как газ и полученная Андреем информация о нем, так и распределение помощи семьям погибших – то есть как раз тем людям, которые эту информацию использовали в своей кампании против властей России. Мы организовывали демонстрации, давали интервью, в которых обвиняли власти в смерти наших близких, пытались проводить юридические действия: так, например, в марте 2004 года я и моя жена подали иск «Миловидовы против Путина», к которому вскоре присоединилась масса других норд-остовцев (этот иск, предсказуемо, был в итоге отклонен прдконтрольной Путину судебной системой России).
Все это могло происходить, в значительной степени, благодаря собранной и предоставленной Могилянским информации, а также благодаря тому, что мы могли действовать организованно под эгидой РОО «Норд-Ост», созданного при непосредственном участии Андрея.
В первых числах декабря 2003 года Андрей прилетел в Москву, где он немедленно приступил к завершению распределения благотворительной помощи его фонда (в организации которой я и РОО «Норд-Ост» непосредственно участвовали), а также к распространению информации о газе, добытой им в предыдущие 2-3 месяца. Он занимался этим достаточно активно и ежедневно, о чем я могу утверждать на основании своего собственного общения с ним в то время, а также общения многих других людей, которых я лично знаю.
Поэтому для меня звучат совершенно абсурдными чьи-либо заявления о том, что в декабре 2003 года Андрей якобы занимался какой-либо преступной деятельностью в России. Эти заявления я впервые услышал после ареста Андрея в США в декабре 2008 года, и ни тогда, ни сегодня в них не верю ни на грамм.
С учетом того, чем Андрей на самом деле занимался в России в декабре 2003 года, у меня нет сомнений в том, что все «доказательства» его якобы причастности к преступной организации «Береника» от начала и до конца сфабрикованы, и являются прямой атакой на него, организованной ФСБ или другими силовыми ведомствами России в отместку за его деятельность, которую я описал выше.
В этом я уверен также и потому, что за время совместной деятельности хорошо узнал Андрея лично, и мне известны как его моральные ценности, так и его конкретные деяния. Он посвятил несколько лет своей жизни помощи жертвам терроризма в России – многие могли бы сказать, жертвам государственного терроризма России. Андрей сделал то, что до него не смог сделать никто другой! И то, в чем его обвиняли российские спецслужбы – невозможно, несовместимо ни с его характером, ни с его действиями, свидетелем которых являлся я и сотни других семей жертв терактов на Дубровке и в Беслане. Все они несомненно присоединятся к моему мнению об Андрее.
У меня три дочери, одной из которых сейчас 13 лет, а другой – Нине – так всегда и будет 14... Я не склонен сочувствовать людям, причиняющим вред детям, особенно девочкам 13-14-летнего возраста (в чем обвиняли Андрея).
Я пишу данное заявления потому, что у меня нет сомнений – Андрей подвергся травле со стороны властей России, которые мстили ему. Как они мстили Литвиненко, Политковской, Щекочихину, Юшенкову и многим другим. Просто в случае Андрея эта месть возымела другую форму, так как было недостаточно его убить – было важнее уничтожить его репутацию.
Я знаю, что это мое заявление будет размещено на сайте www.mogilyansky.com, организованном другими сторонниками Андрея Могилянского. На том же сайте будут выставлены тексты нескольких сообщений электронной почты, подлинность которых я также подтверждаю.
Моя информация доступна через сайт www.nord-ost.org. Я готов дать любые дополнительные пояснения или ответить на вопросы.
Дмитрий Миловидов
13 апреля 2016 г.